Значит личность, говорите? Хе...
Личность проявляется не через болтологиб, а поступки. А одни и те же  поступки через болтологию могут восприниматься диаметрально противоположным образом, зависим от того, насколько оценивающий зазомбирован пропагандистскими стереотипами. Например Сталин разными классовыми группами воспринимается за одни и те же поступки и как "кровавый упырь" и как "отец народа". Классовая это штука оценка личности и без примерки на себя любимого не обходится. И тут все зависит от того, кто ты сам в этой жизни и с каким классом себя ассоциируешь, даже, если классовую теорию не приемлешь и саму эту мысль от себя гонишь.

А, если еще собеседник Ваш откровенен на грани фола, так и вообще реакция олднозначна. Достаточно упомянуть Пол Пота или Джакарту, как тут же получишь специфическую ответку по которой легко судить кто перед тобой, поскольку ответка непременно содержит признак классового самосознания, ибо приверженность буржуазным стереотипам заставляет сопереживать "жертвам пролетарской диктатуры", как своим, даже если они упомянуты в качестве фигуры речи. А, помня Джакарту и сознавая, чито сопереживания одним жертвам, есть автоматическое оправдание других, включается удобная теорийка насчет агрессии через страх, объясняющая что угодно чем угодно за исключением применения классовой теории. С однозначным и предсказуемым уходом от опасного контакта, тревожащего уютный мирок взращенный в общепринятых в этой элитарной среде, стереотипов = это же ужасно, если "быдло опять станет указывать элите что ей делать"..

Ну, а, если вернуться к моей ничтожной фигуре, и глянуть на писанину с точки зрения советской попаганды 60-х, то выяснится, что перед вами типичный портрет строителя коммунизма, политически грамотного, классово нетерпимого к проявлениям бюрократизма чванства и неуважительности к людям труда со стороны администрации,последовательного борца за внедрение в производство совершенных методов его автоматизации и управления, чуждого карьеризму  знающего специалиста, надежного товарищв и безотказного в реализации общего дела члена коллектива. Вот. Как с доски почета личность, по тем же фактам. 

Отредактировано Шарпер (2017-05-04 06:11:38)

И еще о книжках, удовольствиях и балансе страха и агрессии. Судя по-всему, я все же читал несколько другие книжки:

- Тут как-то еще до твоего прихода, - не торопясь начал Россол, - зашел ко мне начальник тюрьмы. Ну-с, сел, заговорил. Как поживаете, то да се. Я помалкиваю, слушаю; он рассуждает насчет самодержавия, что царь - это хорошо, революция - это плохо, - знаешь их разговоры. Я с ним не спорю, - ну тебя, думаю, к лешему. Дальше - больше, спрашивает меня, что мы с ним сделаем, если революция победит. Я думаю - шутит, несерьезно спрашивает: взглянул на него, вижу - нет, серьезно. И в глазах глубокий интерес. Я на шутку свожу, - помилуйте, говорю, как же мы с вами можем что-либо сделать: у вас и чин большой, и должность, и все такое. "Нет, - отвечает, - бросьте, я у вас серьезно спрашиваю, мало ли что может выйти, мне мое будущее чрезвычайно интересно знать: я человек семейный, у меня дети, я должен быть в курсе перспектив". Прямо так и сказал: в курсе перспектив.
      - Ну? - спросил Дзержинский.
      - Я опять стал отшучиваться, но чем больше шучу, тем нестерпимее хочется сказать то, что я думаю. Ты понимаешь это чувство?
      - Еще бы, - усмехнулся Дзержинский.
      - Ну, дальше. Шучу я, говорю, что обратитесь к другим с этим вопросом, потому что, дескать, я не доживу, а сам чувствую, что скажу, обязательно скажу, получу удовольствие, и хоть очень оно дорогое, это удовольствие, и заплатить за него, наверное, придется порядочно, но доставлю себе маленькую радость, а там - будь что будет. И доставил.
      - Как же это было?
      - Да просто: я ему очень вежливо, почти, знаешь ли, по-дружески, мягко и деликатно сказал: "Мы вас, ваше благородие, обязательно, во что бы то ни стало, непременно расстреляем. Вы уж не обижайтесь на меня за правду - сами спрашивали, я ведь не нарывался на этот задушевный разговор". Но, представляешь себе, он и тут не отстал от меня. "Это, - спрашивает, - ваше личное мнение или мнение и ваших товарищей тоже?"
      - И в заключение была порка?
      - Нет, мы еще поговорили, - сказал Россол, - на всякие научно-тюремные темы. Долго говорили, и, только прощаясь, он сказал, что пропишет мне сто розог, дабы я не заносился и не думал о близости революции и о том, как мы расправимся кое с кем. И добавил, что есть одна хорошая русская пословица, которую надобно всегда помнить: не плюй в колодец - пригодится воды напиться. Я ему ответил, что у меня есть другая пословица не хуже: плюй в колодец - не пригодится напиться.

Ю.Герман Рассказы о Дзержинском

Отредактировано Шарпер (2017-05-04 10:29:13)