но всегда есть место подвигу и приключениям. В нашей деревне был один заброшенный дом. Он был наполовину без крыши, местами обгоревший, без стёкол в окнах и с покосившейся дверью. Дом, насколько я помню, обычно пустовал и мало меня интересовал ранее, но в это лето там поселилась заблудшая в деревню тётенька. Была она немая и как говорила бабка «с припиздью». Но была тихая и беспокойства никому не доставляла. Ходила по деревне иногда, и люди что могли, то подавали ей. Кто еду, кто одежду. Кто там жил раньше, я никогда не слышал, но в это лето, заметив наш интерес к дому, бабка с дедом строго настрого запретили нам приближаться к этому дому и рассказали нам как-то перед сном свою версию про бывших жильцов:

— Жоподрыщь, это ещё цветочки по сравнению с тем, что может оказаться в этом доме. Жила в давние времена там одна семья. Откуда пришли, неизвестно. Только жители деревни недолюбливали их. Днём эта семейка на улицу носа не казала, а ночью шастали по деревне. Да так, что даже собаки затихали. И вроде как у них дочка была больная. Глашей её звали вроде как. И не мог её никто вылечить. Один колдун сказал им: «Собирайте по ночам сны спящих детей и варите зелье из них». И дал им он специальный сачок, для ловли снов и горшок для варки зелья.

— Ага. Прям как у меня сачок под рыбу. Точь в точь, — вставил своё слово дед.

— Прикрой свой сачок, не перебивай, — огрызнулась бабка.

— А горшок какой? – встрял Вовка.

— Такой же пустой, как твоя тыква, — ответила бабка.

— У меня нет тыквы, — резонно заметил Вовка.

— Конечно нет. Ведро у тебя помойное вместо тыквы. Завали свой горшок и слушай дальше.

Я постучал Вовке по голове, намекая на то, что горшок, это его голова. Вовка обиделся, но горшок свой завалил и замолк. Уж очень хотелось дослушать историю.

— И раздавались в том доме странные звуки и голоса по ночам, — продолжила бабка. – Дети в нашей деревне стали плохо спать и начали хворать. Тогда собрались жители деревни и решили устроить самосуд над теми жильцами. Днём, когда из дома никто не выходил, обложили дом соломой и подожгли. Потом спохватились и стали тушить, но когда затушили пожар, вошли в дом и…

Наступила тишина, и только сопение бабки нарушало покой в доме.

— Баб, а баб, — шептал Вовка, прячась поглубже в одеяло. – Что дальше то?

Затем к сопению добавился храп.

— Ну вот, на самом интересном месте, — расстроился я.

— Щас, — прозвучал обнадёживающий голос деда из темноты.

Послышалась какая-то возня, потом бабка два раза всхрапнула, как будто хватая воздух ртом. Затем она видимо проснулась.

— Совсем сдурел что ли? – послышались шлепки.

— Дык я чтобы разбудить тебя, — оправдывался дед. – Мне уже и самому интересно, что там дальше то было?

— Дальше по шее тебе было. На чём я остановилась?

— В дом вошли они, — напомнил я.

— Ааа. Ну так. Вошли они в дом, стали искать людей, а никого и нет. Пусто. Только сачок висит на стене. Испугались жители, выбежали из дома и заколотили досками окна и двери. С тех пор больше никто не появлялся там.

— А это тётенька тогда почему там живёт? – спросил Вовка.

— Да потому что припизднутая на всю голову, — ответила бабка. – А может это Глашка вернулась. Так что вы к дому ни ногой.

— А остальные почему не боятся её? – поинтересовался я.

— Почему же не боятся? Боятся, вот и дают её кто что. Чтобы не прогневить её.

Нам в принципе не особо хотелось туда, но после этой истории желания поменялись. Нам во что бы то ни стало захотелось посмотреть на тот сачок на стене.

— А как же Глашка? – интересовался Вовка.

— Подождём, когда она из дому уйдёт, и тихонько заглянем. Одним глазом.

— Чё-то мне как-то сыкотно, — переживал Вовка.

— Не сцы, — успокаивал я его. – Будет у нас сачок для снов, все во дворе обзавидуются.

На том и порешили.

Несколько дней мы следили за домом Глашки и вычисляли, когда же можно будет проникнуть туда. Глашка если и выходила, то отсутствовала минут двадцать, не более. Двадцать минут нам точно бы не хватило. Нам хотелось обследовать весь дом. Может там ещё что интересное есть. Но однажды нам повезло. Глашка вышла из дома и направилась в сторону райцентра. Мы тайком проводили её до дороги и, убедившись в том, что она ушла далеко, побежали к дому.

— Надо на всякий случай записку написать, куда мы пошли, — предложил я. – Мало ли что.

И мы с Вовкой написали бабке с дедом записку: «Мы пашли в дом глашки искать сачёк», и положили её в хлебницу, что бы раньше обеда нас не кинулись искать. Мы-то планировали до обеда вернуться и забрать записку. Так никто и не узнает, где мы были, а у нас буде сачок для ловли снов.

Дом наводил ужас на нас уже своим видом, но нужно было не бздеть и зайти внутрь. Благо, на то особых препятствий не было. Хочешь через окно, а хочешь через дверь, которая не закрывается, заходи. Мы с Вовкой для начала обошли дом вокруг, что бы посмотреть, нет ли кого ещё там. Видимо, Глашка была единственным жильцом и мы, глубоко вздохнув, а Вовка ещё и негромко пукнув, пошли в дом.

Убранство дома оставляло желать лучшего. Старые кастрюли на покосившейся и частично разваленной печке и остатки старой мебели. Сачка на первый взгляд не было видно. Внутренний голос настойчиво твердил: «Надо валить!», но какой-то второй голос убеждал в обратном: «Нам нужен сачок!». Мы с Вовкой осторожно ступали по наполовину сгнившим половицам и осматривали стены.

— Может уйдём? – предложил Вовка. – Ну его этот сачок. Мне как-то страшно.

— Страшно будет, когда Глашка вернётся, — подбадривал я Вовку. – А сейчас интересно.

Я уже вошел в раж и представлял себя неким искателем сокровищ. Опасности подстерегают на каждом шагу, но мы упорно должны пробираться к сокровищам, что бы найти заветный сундук с золотом. Из мечтаний меня вырвал Вовкин голос:

— А зачем нам это сачок?

— Как зачем? – удивился я. – Будет у нас сачок для ловли снов.

— Ага, — сказал Вовка. – А потом нас сожгут, за то, что мы сны собираем.

Я представил себе эту картину. Наловили мы полный сачок снов и стоим мы с Вовкой в нашем дворе с полными карманами снов. Дети плачут, болеют, а их родители собирают во дворе, за домом большой костёр, что бы сжечь нас с Вовкой. Наши родители тоже плачут и просят нас вернуть всем сны и выбросить сачок, а я думаю: «Как же теперь все сны вернуть? Ведь часть я уже поменял на солдатиков». А тут ещё бабка с дедом стоят и говорят: «Предупреждала я вас не ходить к Глашке. Вот теперь сожгут вас на костре, а кто огород нам будет копать, когда мы с дедом совсем старые станем?». А дед смотрит на наш сачок и говорит: «Прям как у меня, для рыбы».

— Эй! Ты чё молчишь? – Вовка ткнул меня в бок.

— Я это, — вернулся я опять в реальность. – Давай хоть посмотрим на него тогда. Чё, зря мы пришли, что ли сюда?

С такими планами мы направились в следующую комнату. В комнате стояла старая кровать без матраса, шкаф без одной ножки, завалившийся на бок и старые тряпки вместо занавесок. Сачка и тут не было.

— Пошли домой, — предложил Вовка.

— Пошли, — согласился я, сожалея о том, что сачок мы так и не нашли.

Но как только мы собрались выходить из комнаты, послышался звук открываемой двери и чьи-то шаги по дому.

— Кто это? – зашептал Вовка. – Глашка вернулась?

— Вряд ли. Глашка в райцентр пошла, ты сам видел.

Но на всякий случай мы решили перестраховаться и спрятаться.

— Лезем под кровать, — предложил я.

Мы с Вовкой залезли под кровать и только тут поняли, насколько это была идиотская затея. Под кровать-то мы залезли, но видно нас от этого стало не меньше. Кровать-то была без матраса, и мы через пружинную сетку любовались облезлым потолком. Оставалось надеяться, что сюда никто не зайдёт, потому что перепрятываться было уже поздно. Мы лежали с закрытыми на всякий случай глазами и не дышали.

Скрипели половые доски в подтверждение того, что по дому кто-то ходит. Ходит и молчит. Мы тоже молчали.

Через несколько минут послышалась какая-то возня. Гремели посудой и шаркали ногами по полу. На полу уже было невыносимо жестко лежать. Затекли все конечности, но мы с Вовкой боялись пошевелиться. Лишь изредка открывали глаза, что бы убедиться, что нас ещё не собираются поймать в сачок. Ещё через пару минут в комнату забежала кошка. Она нас заметила и стала осторожно приближаться к нам.

— Вовка, — ткнул я брата в бок локтём. – Кошка.

— Какая кошка? Чёрная? – спросил шепотом Вовка.

— Почему чёрная? Серая, как мышь.

— Она нас щас сдаст Глашке, — затрясся Вовка.

— Она же кошка. Как она нас сдаст?

Но дальше развить свою мысль я не успел. Послышались приближающиеся шаги и скрип гнилых половиц.

Шаги приближались, и мы с Вовкой уже пожалели о том, что полезли в этот дом. Я от досады даже расстроился. Пошли за сачком, а попадём сами в этот сачок.

Кошка уже подошла совсем близко и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Скорее всего, моё расстройство решило отыграться хотя бы на кошке. Я непроизвольно резко вытянул руку и попал кошке прямо по морде. Кошка с диким визгом подпрыгнула и метнулась прочь из комнаты. По дороге она видимо столкнулась с хозяином шагов. Судя по звукам, это была Глашка. Она тоже начала шипеть и вдобавок мычать на кошку.

«Ну все» — подумал я. «Теперь ещё и за кошку придётся отвечать».

Я уже было собрался с победным кличем выскочить из-под кровати и бросится в атаку. Попадать в сачок, так уж с музыкой, как говорится. Может хоть Вовку получится спасти. Пока я буду отбиваться от сачка, Вовка сможет убежать и позвать кого-нибудь на помощь. А там уж, может и меня успеют спасти. А если нет…

Этими геройскими мыслями я уж было собрался поделиться с Вовкой, но тут что-то произошло. Точнее кто-то вмешался в ход событий и можно сказать вовремя.

— Глашка! Мать твою! Где эти дебилы? Сачок их задери!– орала бабка с улицы, приближаясь к дому.

Никогда я ещё не был так рад появлению бабки. Даже её грозные высказывания были больше похожи на добрую сказку со счастливым концом.

— Я тебя спрашиваю. Где эти мародеры? – перешла с крика на более спокойную речь бабка. Судя по звукам, она была уже в доме.

— За сачком они пошли, — это уже дед на подмогу подоспел. – Я ломоть хлеба хотел отрезать, а тут письмо. Я им устрою сачок. Будут до конца лета в этом сачке сидеть.

Глашка, видимо, пыталась что-то сказать, но в виду невозможности говорить получалось только «Му».

— Что ты как корова мычишь? Дети где?

Глашка опять что-то промычала в ответ.

— Ну тебя! Му-му! Как говна в рот набрала. Сама погляжу, — бабка видимо перешла к решительным действиям.

— Да перестань ты мычать! Я поняла тебя, что детей ты не видела. Но поверь мне, они тут. Они как клопы матрасные. Вроде их не видно, но они есть.

Бабка затопала по дому в поисках нас.

— Эй! А ну выползайте! Я вам сейчас сачки раздавать буду. Бесплатно.

Вовка было уже дёрнулся, но я его придержал. В данной ситуации мне показалось, что приоритеты поменялись. Вроде как Глашка уже и не такая плохая, а вот бабки с дедом опасаться стоит. Тон её речи не оправдывал моих надежд на спасение. Ещё непонятно было, где нам безопаснее. Тут, под кроватью или дома с бабкой и дедом. Сачков у них точно нет, разве что у деда. Но дед никогда не отдаст свой сачок. Лучше уж отлежаться тут, а потом скажем, что на речке были, а записку так, для смеха написали. Пошутили.

— Дед. Иди на чердак посмотри, — бабка руководила поисками. – С них станется. Затаились где-то и сидят как жуки навозные, смердят.

Дед потопал наверх, а бабка, судя по шагам, приближалась к нашему убежищу. Мы увидели, как она вошла в комнату. Я так понимаю, что нас она тоже увидела. По крайней мере, она посмотрела на кровать, под которой мы лежали.

— Ну вот ей богу, не знаю что с ними делать, — бабка то ли к Глашке обращалась, то ли сама к себе. – Вроде и жалко убогих, а вроде и хрен с ними. Дед! Пошли отсюда!

— Вон. Под кроватью валяются два мешка пыльных, — бабка показала на нас пальцем, обращаясь к Глашке. – Мы с дедом уже устали из них пыль выбивать. Тебе, наверное, оставим на перевоспитание. Поспят на полу, да поедят объедки. Может уму-разуму научатся. Мы через недельку заберём их.

Глашка замычала. По её интонации я понял, что она не согласна. Мы с Вовкой ещё больше были не согласны с решением бабки.

Мы быстро выползли из-под кровати и стали просить бабку не оставлять нас есть объедки. И на полу спать неудобно, мы уже проверили…

— Зачем вам сачок-то понадобился? – бабка отчитывала нас с Вовкой, наливая Глашке банку молока.

— Мы сны хотели ловить, — рассказал наш план Вовка.

— С хера ли это? – не поняла бабка.

— Ну, ты сама рассказывала, что Глашка это та девочка, которая болела, а родители в сачок сны собирали, чтобы вылечить. Потом…

— Потом суп с котом, — перебила нас бабка. – Глашка хоть и больная, но вы явно фору ей дадите. Если докторам вас показать, то ещё неясно кого больным признают. Мне так кажется, что Глашку отпустят, а вас оставят в палате. Для принудительного лечения током.

Бабка передала банку молока Глашке:

— Ты уж не обижайся, что я накричала, там, в доме. Сама понимаешь, нервы ни к чёрту с этими голодранцами. Придумала им сдуру историю про дом, чтобы не лазили туда, а они видишь что? Сачок удумали искать.

Глашка улыбнулась, что-то промычала в ответ и пошла к себе.

— Баб, — дёрнул Вовка бабку. — Ты говорила, что Глашка припизднутая. Это как?

— Это бабка у вас припизднутая, раз додумалась такие истории вам рассказывать, а ты выкинь это слово из головы.

— А ты сачок обещала, — не отставал Вовка.

— Не переживай. Помню я про сачок. Вечером будет вам полный сачок. По полной программе. Будет тебе белка, будет и свисток.

— Здорово, — обрадовался Вовка.

— Я бы не стал так радоваться, — засомневался я.

Слышал я уже ранее эту бабкину присказку про белку и свисток, но ни разу их не получал. Скорее это был сигнал, что ничего хорошего вечером не будет.

Предчувствия меня не обманули.