— но теперь мы стали другими.
Мы изменились, и не всегда к лучшему. Судите сами:
1. по ошибке, ты набираешь свой пароль системного доступа на кнопках микроволновки
2. у тебя список из 15 номеров, чтобы связаться со своей семьей, которая состоит из 3 человек
3. ты отправляешь e-mail своему коллеге, что сидит в соседней комнате
4. ты потерял контакт со своими друзьями или семьей, потому что у них нет адреса электронной почты
5. после рабочего дня ты возвращаешься домой и отвечаешь по телефону так, словно ты еще на работе
7. ты впадаешь в состояние паники, если вышел из дома без мобильного телефона и ты возвращаешься за ним
8. ты просыпаешься утром и первая вещь, которую ты делаешь — подсоединяешься к Интернет, даже до того, как выпьешь кофе
9. ты склоняешь голову на бок, чтобы улыбнуться : — )
10. сейчас ты читаешь этот текст, ты с ним согласен и улыбаешься
11. еще хуже, ты уже знаешь, кому ты перешлешь это сообщение
12. ты слишком увлечен, чтобы заметить, что номер 6 в этом списке отсутствует
13. тебе понадобилась лишь секунда, чтобы пробежать еще раз по Сообщению и убедиться, что номера 6 действительно нет
.Материал: http://kompromatru.livejournal.com/1234530.html

Зерна Будлентуры

                       Научно-фантастический рассказ

    Огромный   межпланетный   корабль,  прибывший  из  совершенно  посторонней
галактики,  с планеты Вопля, к Фуне, третьей планете системы Балуза, преодолев
примерно  за  полчасика  при  помощи порядочно-таки искривленного пространства
расстояние  в  6349  световых  лет,  неподвижно завис на расстоянии всего семи
вокрузов   от   поверхности   незнакомой   планеты,  при  помощи  электронного
квинтоловизора  сделавшись на всякий случай невидимым при входе в плотные слои
атмосферы.  После  вурокрапедальной пробы атмосфера эта оказалась относительно
вполне   пригодной   для   дыхания  инопланетян,  а  поэтому  иллюминаторы  из
антиметеоритного  фрапика были распахнуты настежь: вследствие аварийной утечки
аммиака  за  долгое,  тридцатиминутное  путешествие  корабль  необходимо  было
проветрить.  На  совещании в командирском салоне высадку было решено отменить:
после  неоднократно  проверенных  показаний карафуры выяснилось, что общение с
населением  планеты особо познавательного интереса не имеет. Всему экипажу был
объявлен  семифорсайтовый  отдых. Дело было вечером, делать было нечего, и вся
команда     разбрелась     по     своим     отсекам     -    кто    посмотреть
цвето-стерео-обонятельно-осязательную  телепередачу  с родной планеты Вопля, а
кто и просто поспать пару спиннингов.
    Бал  Бес,  сын Командира Бар Мэна, девятисверкный мальчишка, родившийся на
корабле  и  учившийся  вместе  с  остальными детьми членов команды в 298762513
подготовительном  межгалактическом  бунтаке  в  начальном  ксрабе, пренебрегая
заданными  на  завтра  письменными  работами  по  парапсихологии,  телекинезу,
телепортации  и  гаудеамусу,  уединился  в  салоне  отдыха  и,  с наслаждением
прильнув   своими   четырнадцатью  глазами  к  объективам  визоклиздрационного
микроскопа,   вырезал   всеми   своими   щупальцами   при  помощи  специальных
арапакельманных  инструментов одновременно четырнадцать скульптурных портретов
своих  дружков-приятелей  с  Пантуфля, девятой планеты из солнечного сплетения
Хариус,  что  в  созвездии  Фантихрузы,  используя  в качестве материала зерна
Будлентуры, говорящего время от времени растения с планеты Гурари.
    Увлеченный  любимым  делом,  Бал Бес не заметил, как за его спинами грозно
выросла тень отца, Бар Мэна.
    - Акшичьлам  йывишрап, еовс аз ьтяпо ыт!* - гневно закричал Бар Мэн обоими
ртами одновременно. - Йядоген, лаледс ен огечин укору уменшартваз к!
    - Апап,  юепсу я! - дрожащим голоском залепетал Бал Бес, пытаясь в порядке
самозащиты прикрыть щупальцами свои чешуйчатые зады и бугристые головы.
    Бар  Мэн  в  сердцах  (в восьми) стукнул сынка одним из хвостов по средней
голове,  слегка  задев  крайнюю  левую. Сын радостно засмеялся, что у тамошних
жителей  означало горький плач. Разгневанный отец вытянул передними присосками
из-под  объективов микроскопа зерна Будлентуры, принявшие уже отчетливые формы
бюстов  жителей  Пантуфля,  и  сдул  их в открытый иллюминатор. Художественные
миниатюры,  пользуясь  безветрием,  стремительно  понеслись  вниз  и  упали на
пустынный островок под кораблем. Бал Бес, навзрыд захохотав, горестно уткнулся
в ненавистный учебник по телекинезу. Команда готовилась к отлету...
    ...А  теперь  прошу вашего особого внимания, уважаемые леди и джентльмены.
Вот   это   и   есть  те  самые,  странные,  знаменитые  во  всем  мире  своей
загадочностью,  сгруппированные  на  небольшом  участке монументы. Долгие годы
ученые  ломают головы, как такие огромные и тяжелые скульптуры попали сюда, на
этот  отдаленный  от  цивилизованных  районов  остров, и какой неведомый народ
древности  их  создал...  Внимание: после осмотра скульптур мы отправляемся на
ленч. Он будет сервирован в "Канталупе", лучшем отеле острова Пасхи!...

Увы, первый орбитальный мордобой - событие, безусловно, историческое, сравнимое по значимости, если разобраться, с лунным шагом Армстронга - случился лишь в мечтах летчика-космонавта РКА подполковника Кучкина. Верных полсуток он воображал, что именно и каким образом сделает с насовцем, когда удастся выколупать того из спускаемого. Кучкин не был по натуре злым или жестоким, просто мысли о справедливом возмездии помогали держаться в тонусе.

Примерно о том же все это время размышлял инженер Рожнов. Правда, он еще прикидывал, как удержать Кучкина, чтобы тот, паче чаяния, Аллена не забил.

Начальник экспедиции посещения "лунной платформы" Шульте не поддавался эмоциям, бессмысленным перед лицом смерти. Он думал только о борьбе за станцию. Когда стало ясно, что Аллен не отделит спускаемый аппарат, Шульте догадался, какая беда приключилась с несчастным астронавтом, пожалел его и забыл. Тут как раз и Кучкин утихомирился - он сначала метался по отсекам, искал биг рашен хаммер, но потом Рожнов что-то рассказал ему, оба вдруг принялись хихикать, просветлели лицами и доложили: командир, распоряжайтесь нами.

Было холодно, сыро и душно. Отвратительное сочетание.

Королёвский ЦУП помогал советами. Судя по бодрому и деловому тону, все ответственные лица там просто с ума сходили.

В Хьюстоне, сгорая от стыда, вычитывали по буковке контракт астронавта Аллена. Их главный уже заявил русскому и европейскому коллегам: "Что я могу сказать? Мне нечего сказать. Давайте сначала попробуем спасти нашу станцию. А там посмотрим".

– У меня прямо шея затекла смотреть вверх.
— Во всём можно найти позитив, — согласился я. – А у меня уже ноги затекли здесь стоять. Как вы думаете, долго ещё? Мне кажется, очередь совсем не продвигается.
— Ну, что вы. Совсем недавно мы стояли возле того камня. Не хотите ли? – он достал из кармана пиджака фляжку и протянул мне.
— Хочу ли, — согласился я и сделал приличный глоток. – Абстракция какая-то. Пить здесь – верх цинизма, но что нам терять? На фоне всей жизни это песчинка на весах.
— Пей, но не упивайся. Да тут и упиваться уже нечем. За ваше здоровье, — он допил и выбросил фляжку на обочину.
Ослепительно-оранжевый шар появился над головами, но, не долетев до земли, лопнул, превратившись в купол из тысяч горящих огоньков.
— Как я любил фейерверки, — сказал собеседник. – Детство я провёл в глухой провинции и лет до двадцати ничего даже не подозревал о такой красоте. А потом, переехав в город, не пропускал ни одного праздника с фейерверками. И до сих пор…
— Я, кажется, вижу что-то там, — вдалеке среди бесконечной рыжей пустыни сквозь знойное марево просматривалось большое белое пятно, в которое упиралась очередь.
— Похоже на дом, — новый знакомец даже на цыпочки привстал. – Или на шатёр. Плохо видно.
— Вот и всё, совсем немного осталось, — послышался сзади голос.
Оглянувшись, мы увидели худого высокого мужчину с восторженным взглядом. В руке он держал потрёпанную «Библию». Таких книг я насмотрелся. И таких взглядов тоже. «Не возьмёте ли брошюрку?…что вы знаете о Боге?.. хотите ли вы спастись?». Под нос совался яркий журнал с улыбающимися рожами на обложках, а потом доставался томик, испещрённый подчёркнутыми цитатами. Из врождённой вежливости я уделял несколько минут, но затем, убедившись, что никто не слышит и не хочет услышать мои контраргументы, откланивался и быстро удалялся.
— А мы предупреждали, мы несли весть, чтобы каждый желающий мог спастись. Ведь только наша вера правильная, и только последователи нашей церкви спасутся. Вот здесь написано…, — он стал рыться в Матвеях, Ездрах и Иезекилях, пытаясь найти очередную чушь и убедить нас, что кто-то что-то когда-то написал.
— Да не ищи ты, просто скажи, где рай обещанный? – зачем я опять развожу ненужную полемику?
— Да что ты с ним разговариваешь? Слышь, чувак, отвали, — встрял любитель фейерверков. – Сейчас в бубен надаю. Одним грехом меньше, одним больше — мне уже всё равно. Там доставали и тут от них покоя!
И он стал меня отталкивать, чтобы добраться до сектанта.
Но тут снова взорвался огненный шар, осветив окрестности рассыпающимися искрами. Агрессию как рукой сняло, и товарищ уставился на светопреставление. Сектант понял, что ему нас всё равно не спасти, и предался бормотанию молитвы.
При наличии чёткого ориентира время и пространство обрели свои свойства, и оказалось, что очередь продвигается довольно споро. Белое пятно оказалось огромным шатром. В очереди пошли разговоры, поползли слухи. Ситуация начала потихоньку вырисовываться. Что происходит внутри – никто не знал, но выяснилось, что заводят внутрь группами человек по двадцать, и что оттуда никто не выходит. Куда деваются люди – не понятно. Внутри палатки какие-то люди в белом, а у входа два молчаливых амбала с мечами.
— Ну, что, как оно? Страшно? – спросил я приятеля.
— Да так, не очень. Но неизвестность ещё хуже, так что ждём-с. На месте разберёмся. Курить будешь? У меня сигаретка занычена, — он достал помятую пачку и извлёк из нее не менее помятую сигарету. Размял в руках, сунул в рот и стал хлопать себя по карманам.
— Огня нет?
Я отрицательно покачал головой.
— Хреново. Эй, баптист, спички есть? Да что же это такое? Люди, дайте огонька.
Но все молчали, безучастно пожимая плечами. И тут на землю упал раскалённый камень величиной с голову.
— О! – обрадовался мужчина и присел, ткнув сигаретой в булыжник. – Ух, ты какой жар от него!
Он раскурил, с наслаждением затягиваясь.
— Держи.
Когда мы докурили, подошла наша очередь.
Стражи у входа – двухметровые качки в набедренных повязках жестом указали нам, что можно заходить.
Я зашёл предпоследним. За мной зашёл торжествующий сектант, всем своим злорадным видом показывая, что мы сейчас отгребём по полной.
Внутри шатра стоял длинный каменный стол, за которым сидело человек двадцать в ослепительно-белых балахонах. Бородатые, суровые; у некоторых за спиной виднелись крылья. Сам шатёр напоминал цирковой аттракцион с оптическими штучками. Боковых стен не было. Слева виднелся вытоптанный двор с высокой кирпичной стеной, а справа – зелёная лужайка с цветущими кустами, небольшой ручей, голубое небо с розовыми облаками. Порхали птички и бабочки. Олень лениво щипал траву, не обращая внимания на инфантильно развалившегося поблизости льва.
— Здравствуйте, товарищи, — поприветствовал нас сидящий по центру на высоком троне. Председатель военно-полевого суда, не иначе.
Промолчали все, кроме сектанта. Тот сделал шаг вперёд и выкрикнул:
— Хвала Господу и мудрости его!
Председатель лишь слегка ухмыльнулся.
— Ну, вы догадываетесь, что происходит. Воздастся каждому по делам его. Страшный суд, короче. Итак, приступим.
Главный открыл толстенный фолиант, полистал и указал перстом на пожилую женщину с нелепым ридикюлем.
— Убивала?
— Нет, конечно, — дрожащим голосом ответила дама.
— Воровала?
— Нет.
— Не ври!
— Ну, так нет. С фабрики нитки носила, но там все…
— Все меня не интересуют. Все за себя сами ответят.
— Прелюбодействовала?
Женщина сконфуженно опустила взгляд.
— Бать, — прервал допрос сидящий рядом с главным моложавый тип с жиденькой бородкой, — у всех одно и то же. Только время теряем.
— Но есть же процедура…
— Бать, ты придумал эту процедуру – ты и отмени. Всё равно, это не главное. Начни с главного.
— Ладно, — судья нахмурился и грозно посмотрел на женщину. – В Бога веришь?
— А как же! Верую! В церковь хожу.
— В церковь? Зачем?
— Ну, как же? На все праздники, да и так, когда мимо иду, зайду, бывало. Помолюсь.
— Православная?
— Так точно.
— Батюшке руки целовала?
— А как же!
— Свободна. Уводите!
Со стороны кирпичной стены в шатёр вошёл ещё один в повязке, ловко накинул на голову дамочка мешок, задёрнул шнурок и потащил во двор.
Ридикюль упал на пол и исчез.
Мы все замерли от такого обращения.
— А мы всех предупреждали, всем говорили, что верят они неправильно, — зашептал мне на ухо сектант. – Что вера у них ложная…
Я ткнул его локтём в бок и он заткнулся.
Допрос продолжался.
— Иконы в доме есть?
— Есть, и не одна. Триптих в спальне, Матерь Божья на кухне, Николай Заступник в машине.
— Не сотвори себе кумира, — таков вердикт. – Убрать!
Лысого мужика в хорошем костюме потащили вслед за несчастной .
— Перекрестись!
Старик стал водить руками по телу.
— Кто же так крестится? Не то плечо должно быть первым. Туда же!
Только вид зелёной лужайки заставлял меня стоять на ногах. Но людей там не было. Ни одного, в отличии от противоположной стороны, где у стены выстраивался ряд людей не прошедших собеседование.
— Перекрестись! Так, а ну, пальцы покажи! Кто же тремя пальцами крестится?
— Меня так учили…
— Кто учил?
— Да все… в церкви у нас все так крестятся.
— Всех в топку. Убрать его!
Главный откинулся на спинку кресла, разгладил седую бороду и проворчал сидящим в президиуме:
— Ну, и что делать будем? Обещал сорок тысяч спасти, а пока ещё ни одного не отобрали. Они что, Библию на читали? Там же всё подробно описано, как в меня правильно верить нужно. И ни один… Ладно, продолжим. Ты! Да, ты! Веруешь?
— Изо всех сил! Рад служить! – рявкнул бывалый подполковник и щёлкнул каблуками.
— Молодец! Какие праздники празднуешь?
— Двадцать третье февраля…
— Ну, это понятно, а церковные?
— Как и все. Рождество, Пасха, Троица, Спас.
— Почему?
— Как почему? Положено. И потому что верую.
— Шагом марш туда! – Судья указал в сторону стены, где офицера уже ждал товарищ в мешком.
— Но почему?
— Не те праздники празднуешь.
— А какие надо было?
— Да какая уже разница. Поздно пить «Боржом». Пшёл вон!
— Есть! – и подполковник, обречённо чеканя шаг, отправился по указанному адресу.
— Расстегни рубаху, — приказал главный следующему. – Это что у тебя?
— Крестик.
— В расход!
Нас осталось трое.
Сектант нетерпеливо поднял руку.
— А можно, я следующий?
— Ну, давай, — согласился судья. – Какой веры?
— Церковь девятого дня Христа Спасителя.
— Чего? Какого дня?
— Девятого.
— Это что за день?
Сектант раскрыл дрожащими руками «Библию» и стал судорожно рыться в поисках девятого дня.
— Это что у тебя? – поинтересовался судья.
— Святое писание.
— А ну ка дай сюда.
Книга выпорхнула из рук и оказалась у судьи. Тот полистал её и швырнул на пол.
— Бред, я такого не писал.
— Это единственно верное, отредактированное.
Голос его дрожал, он понял, что где-то ошибся.
— Нельзя ни убавить, ни добавить. Что значит отредактированное?
— То есть, самая верная трактовка.
— Убрать его, живо! Не тот ты билет вытянул, парень. Сам виноват.
Подскочили, накинули на голову мешок и сектанта уволокли вслед за остальными.
— Ну, что, ребята? Стоит на вас время тратить? Или сами присоединитесь к этим придуркам? – спросил нас судья.
— А ты вообще кто? – спросил его мой новый приятель.
— Ты шутишь? Я Бог!
— Не гони. Бога нет.
Я ожидал любой реакции – гнева, истерического смеха, испепеляющей молнии. Но назвавший себя Богом вдруг поник и глазки забегали. Президиум загудел, но не сердито, а в замешательстве. У некоторых нимбы над головами потускнели.
— Это как так нет?
— Материализм отвергает существование Бога. То есть, вообще. Так что…
— Атеист, что ли? – спросил Бог.
— Воинствующий. А пока требую адвоката и хотелось бы посмотреть ваше удостоверение личности, а то каждый может себя назвать Богом или Чёртом, а на самом деле – жулик какой-то, аферист.
— Ты смотри, подкованный. Объявляю технический перерыв. Можете пока отдохнуть, – обратился он к членам суда.
Те встали, разминая конечности, и отправились на лужайку, где уже ждал их накрытый стол с яствами и напитками.
Бог же вышел к нам, чтобы получше рассмотреть наглеца.
— Ты что, курил? – учуял он запах табака.
— А где написано, что нельзя? В Библии про сигареты ни слова.
Бог принюхался.
— И пил?
— Ага.
— Это кто? – Бог посмотрел на меня.
— Это со мной. Такой же, как я.
— Точно? — прищурился Бог.
— Дыхни, — толкнул меня локтем товарищ.
— Не надо, — Бог сделал шаг назад. – Не переношу я перегар. Верю.
— Куда катится мир? Никакого почтения и уважения. Я уже не говорю о любви. Просто соблюдение элементарных правил этикета можно соблюсти? Так что, говоришь, не веришь в меня?
— В тебя верю. Я же не могу не верить глазам. А в Бога не верю.
— Почему?
— Не могу. У меня мозг устроен так. Я верю с логику, в факты. А в сказки не верю. В Колобка не верю. В Буратино не верю.
— Ну, ты сравнил.
— А что, чем одна книга лучше другой? Хотя, Буратино мне даже больше нравится, чем Завет. Правдоподобнее.
Бог задумался, кусая усы и теребя бороду.
Мы терпеливо ждали.
— Ну, что мне с вами делать? – наконец разродился судья.
— А что?
— Просто вы не в моей компетенции. Не могу я вас судить. Понимаете, вы как бы нигде не подписывались, с вас и взятки гладки. Точно не верите, может, сомневающиеся?
— Нет! – хором отрезали мы, чуя шанс на спасение.
— Тут у нас чёткое разделение. Мусульман судит Аллах, буддистов – сами понимаете кто, сатанистов – Сатана. А вас и судить некому. А у меня вообще катастрофа. Истинно верующие в меня по всем правилам – секта из двадцати человек, живущих в глухой таёжной деревне. Всё. Остальные только и знают, что бить в себя в грудь, что только они самые правильные. Но промазали они все, даже в молоко не попали. Не на ту лошадку ставили.
— Так что, мы пойдём тогда, раз некому нас судить?
— Да куда вы пойдёте? Там везде пустыня. Гавриил переборщил малость. А знаете? Оставайтесь здесь, — он указал на лужайку. – Я приложу все усилия, чтобы вы в меня поверили. Ведь легче с чистого листа, чем этих перевоспитывать.
— А как тут насчёт покурить, выпить и женского общества? – поинтересовался приятель.
— Делайте, что хотите, только у меня там дерево в саду есть одно. Не ешьте плодов его.
— Да знаем, знаем, читали.
— Да нет, — ухмыльнулся Он, — гусеницы на него напали, так я их дихлофосом. Не потравитесь. Ну, давайте, прошу. Там вам всё выдадут. Что полагается: нимб, крылья, арфы, сухпаёк на первое время. О сигаретах позабочусь. Не стесняйтесь, теперь это ваш дом.
Мы пошли навстречу синеве и зелени, урчанию львов и журчанию ручья и аромату орхидей.
— Вот и выход, — услышали мы Его голос, — лучше буду атеистов спасать. Их больше и