Пикассо, 15 лет

Осень в Тирасполь приходит медленно, и поэтому незаметно. Дожди начинают пахнуть не летней свежестью, но уже мокрыми листьями, и однажды утром просыпаешься, и первый раз в году приходят мысли о грядущей зиме.
Тирасполь 1985 года. Октябрь.
На гражданского прораба Петю Варажекова было больно смотреть. Печальный, стоял он во дворе строящегося девятиэтажного дома перед группой военных строителей и ждал обьяснений.
Мастер ночной смены вздохнул и выпалил:
- Ну, кончились у нас балконы, а план давать надо.
Петя поморщился от окутавших его паров перегара и еще раз посмотрел на дом, всё ешё на что-то надеясь. Но ошибки быть не могло: действительно, в стройных рядах балконов зияла дыра. Дверной проём был, окно было тоже, а вот балкона не было.
- Что будем делать? - риторически спросил Петя.
- А давай краном плиты подымем, да подсунем балкон, когда привезут - предложил военный строитель рядовой Конякин. Все подняли глаза на кран, в кабине которого сидел крановой - ефрейтор Жучко. Крановой уже давно наблюдавшый с высока за собранием, приветливо помахал рукой.
- Дурак ты, Конякин, - сказал Петя с выражением. Конякин тут же согласно закивал. - Что, давно не видел, как краны падают?
Все опять посмотрели вверх на кранового. Прошлой зимой в Арцизе упал кран. Крановой тогда остался жив, но его списали со службы - по дурке.
- Стахановцы хреновы! - добавил Петя, - идите отсюда.
На самом деле во всем виноват был дембельский аккорд, на котором находились монтажники, перекрывшие этаж без балконной плиты (разбитой пополам еще при разгрузке) и каменщики, лихо погнавшие кладку поверх свежего перекрытия. Предлагать будущим гражданским подождать с аккордом и значит с дембелем, было несерьёзно, да и поздно уже. Дело было сделано.
Петя вздохнул. Вся неделя была какой-то сумасшедшей. Сначала приехавший после дождя главный архитектор наступил на кабель от сварки и от неожиданного поражения электричеством подбросил высоко вверх стопку документов с подписями. Результатом этого была визит инспектора по Т/Б, разрешившйся большой попойкой. Затем какая-то сволочь в лице “пурпарщика” ("прапорщика" по-молдавски) Зинченко продала половину наличного цемента, и Пете пришлось ехать на цементный завод и опять напиватся, на этот раз за цемент. А теперь вот - это.
Он зашел в вагончик-прорабку, где терпеливо ждал задания на день сержант Михайлюк, призванный со второго курса физфака столичного университета. Под два метра ростом с широкими плечами и огромными, как "комсомольская" лопата, руками он попал в стойбат ввиду неблагонадежности, и был немедленно назначен бригадиром - официально из-за размера, неофициально - в пику замполиту.
- Ты видел, что они там налепили в ночную? - спросил его Петя.
- Нет, а что случилось?
- Да вон, посмотри, - и Петя махнул рукой в сторону стройки.
Михайлюк согнулся пополам и стал смотреть в окно, обозревая черную дыру отсутсвуюшего балкона и кривую кирпичную кладку над ней.
Он выпрямился, посмотрел на Петю и сказал:
- Молдавское Барокко.
Петя вздохнул.
- Чё делать будешь? - спросил бригадир.
- Да чё делать - опять нажрусь, теперь с архитектором - обреченно констатировал Петя. - Отправь своих бойцов, пускай дверь заложат. Только сегодня, а то какой-нибудь мудак ещё выйдет на балкон покурить. И займитесь вторым подьездом наконец.
-Ладно, сделаем. - ответил Михайлюк и двинулся к выходу.
Петя набрал телефонный номер Управления.
- Слышь, Виталич, это я, Петя. Приезжай.
- Шоб вот это ты меня опять током бил?
- Не, Ч/П у нас - балкон пропустили, - признался Петя.
- Ни хрена себе! Шо вы там такое пьёте? - после паузы спросил Валерий Витальевич, архитектор.
- Ой, не спрашивай, приезжай, с городом надо разбираться или дом ломать.
- Ладно, жди.
Петя повесил трубку и высунулся из окна прорабки. Увидев Михайлюка, он крикнул:
- Бригадир! И отправь бойца за гомулой, да получше, Витальича опять поить будем. Сержант показал пальцами "ОК", мол. И Петя скрылся в глубине прорабки.
Возле бригадного вагончика толпа воинов-строителей ожидала постановки задачи.
- Груша, Чебурашка - ко мне! - позвал Михайлюк. От толпы немедленно отделилось два невзрачных силуэта, один из которых тащил за рукав второго - Груша и Чебурашка, нареченные так сержантом за поразительное сходство с грушей и Чебурашкой соответственно. Оба были призваны с Памира. Груша страдал падучей, и эпелиптические припадки его поначалу сильно пугали бригадира, но потом он привык, и только старался оттащить бьющегося солдата от края перекрытия, накрыв ему голову бушлатом. Чебурашка же выделялся среди земляков необщетельностью и постоянно удивленным выражением лица. Первое было вызвано тем, что говорил он на языке, которого никто кроме него не понимал, и определить не мог, несмотря на то, что всех, вроде, призывали из одной местности. Русского он, естесственно, не знал тоже, а чебурашкино удивление, судья по всему было прямым следствием неожиданного поворота в его горской судьбе, занесшей его неизвестно куда и зачем...
Неблагонодёжный Михайлюк всегда сажал эту пару в первый ряд на политзанятиях и втайне наслаждался очумелым выражением лица замполита, обьясняющего Чебурашке в двадцатый раз про КПСС и генсека.

- Груша, ты старший. Видишь, вон балкона нет на третьем этаже? Заложите дверь доверху. Окно оставьте. И не перепутай. Вопросы есть?
- Есть, - сказал Груша, - Новый кино есть, индийский. Давай пойдем?
- Груша, иди и трудись, пока я тебе в чайник не настрелял. Если все будет в порядке, то в воскресенье пойдете в культпоход- ответил Михайлюк, применяя политику кнута и пряника. Политика сработала, и довольный Груша потащил Чебурашку за рукав в сторону подьезда. Чебурашка, как всегда удивленно, оглянулся на сержанта и зашагал за Грушей, бормоча под нос что-то, понятное только ему.

После обеда в тот же день в прорабке сидели Петя, архитектор Виталич, замкомроты лейтенант Дмых, обладавший сверхьестественным чутьем на пьянку и зашедший "на огонек", и сержант Михайлюк. На столе стояла уже сильно початая трехлитровая бутыль с красным вином. Дмых рассказывал очередную историю из своей афганской службы, когда Петя краем глаза уловил в углу вагончика какое-то движение.
- Мышь! - заорал он.
Михайлюк, вполне захмелевший к тому времени, встрепенулся и, схватив первый попавшийся под руку предмет, запустил его в угол. Оказалось, что под руку ему попалась сложенная пополам нивелирная рейка, которая от удара разложилась и придавила убегающее животное одним из концов. Лейтенант встал из-за стола, подошел к полю боя и поднял мышь за хвост.
- По-моему, притворяется - сказал он, поднося мышь к глазам, чтобы получше рассмотреть добычу. Почувствовав, что блеф её раскрыт, мышь изогнулась и цапнула офицера за указательный палец.
- Ай! - вскрикнул Дмых и дергнул рукой, разжимая одновременно пальцы. Мышь, кувыркаясь в воздухе, описала сложную кривую, одним из концов закончившуюся в банке с вином, где она и принялась плавать. Коллектив наблюдал за ней с немым укором.
- Что будем делать? - задал привычный сегодня уже вопрос Петя. Неделя явно была не его.
- Какие проблемы? - спросил замкомроты - Чайник есть?
- Вон стоит, - показал Петя на алюминиевый армейский чайник, не понимая, с какого бодуна лейтехе захотелось чаю.
Лейтенант взял чайник и вылил из него воду в окно, затем взял банку с вином и перелил вино вместе с мышью в чайник, а после, через носик чайника перелил вино назад в банку. Мышь немедленно заскреблась в пустом чайнике, очевидно требуя вина.
- Всё, наливай дальше, - скомандовал он Пете.
После секундного неверия Пете вдруг стало все равно, и он стал разливать.
Лейтенант выпил первым, после него, убедившись что он не упал, схватившись за горло в страшных муках, стали пить остальные.

Часом позже, Петя вышел из прорабки и окинул взглядом дом. Ведущий в пустоту проём балконной двери все ещё имел место быть.
- Эй, бригадир,- позвал Петя, - вы когда дверь-то заложите? - спросил он высунувшегося в окно Михайлюка. Тот посмотрел на дом и удивился:
- Вот уроды. Спят, наверное, где-то.
Он вышел из вагончика и направился в дом.
Петя присел на деревянную скамеечку, сколоченную из половой доски плотниками, и зажег сигарету. Он курил, и дым уносило ветром куда-то в серое небо. Начинались осенние сумерки.
- Уже октябрь, - подумал Петя. Он затряс головой отгоняя грустные мысли.
Из подьезда вышел сержант и, ни слова не говоря, сел рядом с прорабом.
- Ну? - спросил Петя.
- Даже не знаю, что сказать - ответил Михайлюк.
- Что не знаешь? Они дверь будут закладывать сегодня или нет?
Михайлик посмотрел на Петю и сказал:
- Они уже заложили. Входную дверь в квартиру.
Петя бросил окурок на землю и затоптал его носком ботинка. Он что-то пробормотал.
- Что? - не услышал Михайлик.
- Молдавское Барокко - повторил Петя.