Будни Святой Инквизиции (расширенные, дополненные)
17 июня 1587 года, Толедо. Год до Армады. Инквизиционный трибунал. Председатель – дон Лопе де Мендоса. В настоящий момент глаза у него на лбу.
Перед ним стоит подсудимое неопределенного пола и возраста. По одним документам и согласно показаниям множества свидетелей оно – он. Элено де Сеспедес, мавр-полукровка, бывший чулочник и портной, бывший солдат, успевший поучаствовать в Альпухарских войнах против морисков, а ныне - хирург, член корпорации, лицензирован по двум специальностям – собственно хирургии и кровопусканию и прочей очистке организма (и все это, однако, самоучкой). Известный специалист, успешно работавший во многих городах Испании… в том числе, и при дворе. По другим документам оно – она. Элена де Сеспедес, сорока одного или двух лет, из Аламы, дочь испанца и рабыни-мавританки, рожденная в рабстве, освобожденная хозяином (то есть отцом) и получившая имя и фамилию в честь покойной жены хозяина. Вышла замуж в 16 лет, муж бросил вскоре после беременности – по слухам, умер, и с тех пор Элена жила трудом своих рук. Предмет разбирательства – второй брак, заключенный за 15 месяцев до ареста. С женщиной, Марией дель Каньо.
Брак, заметим, был заключен по всем правилам. Элено попросил руки Марии у родителей, получил согласие и, как требовала процедура, отправился в Мадрид к викарию, чтобы официально объявить о свадьбе. Викарий, отметив нехарактерную для мужчины столь солидного возраста безбородость, а также на лице написанное мавританское происхождение, поинтересовался, не евнух ли Элено – последнее могло служить препятствием для брака. Элено предложил проверить это обстоятельство – и викарий с помощниками тщательно осмотрели его спереди, убедились, что он – мужчина, и дали разрешение на брак.
Тут же от соседей поступил донос, что Элено – существо обоего пола или мутирует и превращается по желанию. Разрешение завернули до выяснения. Элено осмотрели два консилиума – в Толедо и в Мадриде. В число приглашенных специалистов входил доктор Франциско Диас, личный врач короля Филиппа II и человек, с которого и пошла дисциплина урология. Все они признали де Сеспедеса мужчиной – и выдали соответствующий документ. Свадьба состоялась.
Через год с небольшим в городок, где Элено работал хирургом, заехал старый знакомый по Альпухарской кампании… он-то, поглядев на счастливую семейную жизнь и сообщил коррехидору, что де Сеспедес, вообще-то, женщина. И Элено с женой тут же арестовали за содомию – то есть, за однополое сожительство. Оба были подвергнуты освидетельствованию. Ошеломленные повитухи, обработав Элено, заявили, что она-то, в общем и целом, женщина, но, вот беда, совершенно точно – девственница. Что в ситуации замужества и документально подтвержденных родов, с одной стороны, и свидетельства светил мировой медицины о том, что это мужчина, с другой, повергло местные власти сначала в оторопь, а потом в ужас. Дело о содомии и оскорблении таинства брака стремительно превращалось в дело о чертовщине и колдовстве. Потому что кому еще под силу взять и переменить пол живого человека?
И, конечно, при слове «колдовство» на сцену вплыла Святая Инквизиция – и конфисковала дело как у светского, так и у церковного суда.
Так что в настоящий момент возмущенная подсудимая/подсудимый объясняет инквизиции, что он тут ни при чем, что на момент вступления в брак он был мужчиной в полном смысле слова (вот справка от викария, справка от врача, свидетели), вел активную личную жизнь именно в качестве мужчины (вот многочисленные свидетельницы, то есть любовницы, а также некая Изабелла, на которой Элено вовсе обещал жениться, да как-то не сошелся характером), да и в брак-то вступил именно потому, что потребность в женском обществе была большой, а во грехе жить не хотелось. А спустя некоторое время после свадьбы вышел несчастный случай, падение с лошади, травма – увы, именно там, рана загноилась – и все пришлось удалить (вот шрамы, вот свидетели, которым Элено жаловался на свои горести), а с молодой женой что-то же делать надо... И вообще, как прикажете жить, если устройство такое:
«Я не притворялся мужчиной с тем чтобы жениться на женщине, как утверждается, ни с помощью тайного, ни явного сговора с дьяволом. А дело в том, что в этом мире не раз видели людей, которые андрогинны, иными словами ― гермафродиты, у которых признаки обоих полов, иятоже был одним из них, и когда я собирался жениться, то преобладали во мне признаки мужского пола и я был по природе своей мужчиной и обладал всем, что необходимо мужчине, чтобы иметь возможность жениться… Я совершенно естественно был и мужчиной, и женщиной, и даже если это представляется редким явлением, гермафродиты, каковым я и являюсь, непротивоестественны.» http://voxmediiaevi.com/en/bibliotheca/togoeva-book/
Далее следовали ссылки на Плиния, Аристотеля и прочие первоисточники, ибо дочь рабыни и ремесленника их, естественно, читала – кое-что даже в оригинале.
Так что если кто здесь и нарушал государственные порядки, так исключительно сила природы, а Элена/о не несет ответственности за то, что после рождения ребенка у нее фактически сменился пол – о чем Элено еще тогда честно сообщил властям, но ни одна собака не поверила.
Трибунал разбирался с этим делом долго и последовательно. Вызывал свидетелей, экспертов-медиков, соседей... Проводил перекрестные допросы. Сначала, было, решил, что медиков, подписавших исходные свидетельства, просто подкупили. Потом стало ясно, что медики добросовестны, а место имел либо подлинный гермафродитизм, либо выдающихся качеств обман. Ко второму варианту склоняло их то, что Элено де Сеспедес спокойно признал, что принял меры для маскировки никуда не девшихся женских половых органов и так в том преуспел, что обе комиссии приняли их… за остатки неудачно прижженной геморроидальной шишки. Что – учитывая состав комиссии – несколько поражает воображение. Так что трибунальцы почли за благо в муторный вопрос гермафродитизма не входить, а считать, что Элена всегда была только женщиной, а всех свидетелей и свидетельниц тщательно обморочила. Что не мешало им в протоколах раз через раз называть подсудимого/ю «он», а не «она».
Разбирался и, наконец, постановил, что а) выдвинутое властями обвинение в колдовстве – полное недоразумение, поскольку колдовства не бывает, а вот гермафродиты как раз бывают, чему есть многочисленные свидетельства ученых людей. Ну и обыкновенного мошенничества никто не отменял. Нечего, в общем, валить на Сатану собственную неспособность вести следствие.
б) Ереси в деле тоже не имеется, ибо убеждение подсудимого/ой, что наличие двух комплектов органов дает ему/ей право жить в обоих форматах, будучи с практической точки зрения абсурдом, на статус таинства брака в доктринальном смысле слова не покушается никак.
с) Не подлежит также разбирательству в этой связи характер личной жизни Марии дель Каньо, поскольку осуществлялся он добросовестно и не по выбору, а исключительно силой обстоятельств. На сем Марию дель Каньо отпустили – ибо какие к ней могут быть претензии? Характер личной жизни подсудимого/ой – это, конечно, ужас и даже ужас-ужас-ужас и трикстерство (*) такое мы никак не поощряем… но вопрос о содомии в данном контексте трибунал просто не рассматривал. Отказался.
d) Но, вне зависимости от текущего пола, Элено/Элена де Сеспедес безусловно виновен/на в том, что вступил/а в новый брак, не удостоверившись в смерти первого супруга, а также в попрании таинства брака – посредством, соответственно, двоебрачия.
В декабре 1588 Элена де Сеспедес (суд постановил впредь считать ее женщиной) была приговорена к стандартному наказанию для мужчин-двоеженцев: церковному покаянию, 200 ударам плетью и 10 годам работы в городской больнице для бедных в качестве хирурга.
Корпорация икнула – женщин в ней до того не числилось. Но инквизиция сказала: «Лицензия есть? Есть. Работать может? Еще как. Значит, точно хирург. Собственно, единственная определенность в этом деле.» Желающих спорить с «Супремой» не нашлось.
Судя по документам, хирургом Элена и правда была исключительно хорошим, да и скандальная история добавила ей популярности. Соответственно, в больницу начали валить толпы – кто лечиться, кто так, посмотреть. Поскольку хирургом она была хорошим, слава шла дальше, так что вскоре руководство больницы взмолилось – нас осаждают толпы, работать же невозможно. И через несколько месяцев Элену де Сеспедес перевели в другую больницу в 80 милях от Толедо – от шума подальше. Там ее след и теряется.
Что характерно, разбирай это дело тогдашний светский суд, дело бы непременно закончилось костром, вернее, двумя. Поскольку содомия по гражданскому законодательству каралась именно смертной казнью. Так что чете де Сеспедес еще повезло, что стражи порядка усмотрели в произошедшем чертовщину и дело сменило юрисдикцию.
А брак трибунал расторгать не стал. Поскольку никаких доказательств смерти мужа Элена представить не смогла, он был просто признан недействительным – точно так же, как любой иной в данных обстоятельствах.
(*) Термин, которым они описывали поведение Элены - burladora - тот же самый, что использовался потом Тирсо де Молиной в названии пьесы о Доне Хуане. El burlador de Sevilla. В русском переводе "Севильский озорник/обольститель/насмешник".
, с тем же значением. Первый раз слово "иври" появляется в Танахе, когда речь идёт об Аврааме (Берешит 14:13). Поясняет мидраш (Берешит Раба), что Авраам назван так, поскольку весь мир находится – по своим мнениям и взгляду на жизнь – с одной стороны, а Авраам – с другой ("сторона" – эвер).
