Из книги Др. Ар.П. Ольшанского "Комментаж. Как распознать и победить в себе пагубную страсть."

("Комментарий", "камент", "комент", от лат. commentārius — заметки, записки; толкование — выраженное, как правило, в письменной форме, негативное мнение относительно результатов чужого труда. Наиболее распространено в области графического дизайна. В некоторых губерниях Империи также известно как "правки".)

//Вадим Александрыч, Благодетель, чуть не силой усадили меня на колени. От него сильно пахло табаком, все трое были пьяны. На столе, среди початой снеди и бутылок лежал дизайн. Они уже много раз комментировали. Я пытался выкрутиться, мне было жарко, Вадим Александрыч велели мне тоже комментировать. Помню, как кололась его борода. Я думал только поскорей сбежать. "В картинке зеленаго очень много и графическай мусор кругом!" - я слышал, что взрослые мальчики так говорят между собой. Все трое расхохотались. Благодетель хлопнули меня по заду и отпустили. Помню, от самого комментирования я не получил тогда никакого удовольствия и все удивлялся, зачем взрослые это делают.

Я еще несколько раз комментировал дизайн на потеху Благодетелю прежде чем вполне усвоил себе эту привычку.

Володя К. Тобол.//

***

Письмо, переданное для публикации родственниками больного. Известно, что в скором времени упоминаемый Прохор скончался, наложив на себя руки. По воле скорбящих, имена изменены.

//Лиза, остро нужны деньги.

Продай всё, а нечего продавать - так продай себя в бордель. Мне нужны как минимум три презентации в день, это чтобы держаться. В идеале шесть.

Когда я комментирую, мне спокойно, я чувствую тепло. В этот момент мне бывает даже стыдно и жалко тебя, я обещаю завязать. Делают это так: одну неделю комментируют сколько душа просит. Со второй каждый день начинают убавлять по презентации, постепенно снижая их число до одной в два-три дня. Через месяц ты чист.

Легко на словах, но ты представить не можешь, что такое для человека, который привык много комментировать, при виде чужого дизайна сдержать свое мнение при себе. Это ад. Этого врагу не пожелаешь. Чтоб выдержать такую муку, многие заводят на этот период содомическую связь, а на это тоже нужны деньги.

Я знаю, если я тебе хоть сколько дорог, ты найдешь возможность прислать денег.

Знай, состояние моё самое плачевное. Любящий Прохор.

P.S. Дизайны свои не присылай. Они так слабы, что мне нужно час бить исполнителя палкой, чтоб получить сколько-то заметный кайф.

Люблю тебя, страдаю невероятно. Прохор.//

***

//История моя проста и повторяет тысячи других. Комментировать, как и многие молодые люди моего круга, я начал еще в мореходном. По субботам, в увольнительной, мы брали один дизайн на троих и изгалялись, как могли. Начальство если и знало об этом, то закрывало глаза. Впрочем, тогда все это было невинно и большинство моих сокашников перейдя во взрослую жизнь полностью оставили комментаж.

Но не я.

Сперва, мне нравился сам процесс. Нравилось брать чистый бланк и, поскрипывая перышком, выливать на бумагу всякий вздор по поводу чужого дизайна. Мне делалось смешно, когда я представлял, как дизайнеры будут читать мою чепуху, постепенно наливаясь краской недоумения и гнева. Всё казалось мне забавной игрой.

Время шло, я закончил училище и поступил каптенармусом на армейские склады в N. Комментировать два раза в день вошло к тому времени в мою твердую привычку. Службе, однако, это никак не мешало и в гарнизоне я вскоре приобрел славу дельного офицера.

Однажды я обратил внимание на продолговатые зеленыя ящики с маркировкой "3Д", занимавшие значительную часть склада. "Так это дизайны. Запас на случай войны с Турцией." Простофиля-старшина подковырнул штыком доску и запросто показал мне ряды дизайнов, аккуратно уложенных на солому.

У меня похолодело внутри. Не то чтобы я нуждался, но когда комментируешь регулярно, денег на новые дизайны, как правило, не хватает. Не сходя с места, я дал себе слово офицера ни при каких обстоятельствах не залезать в казенные ящики и не каментить дизайны из них.

Не стану мучить читателя долгой историей моей борьбы и падения.

Скажу только, что когда спустя семь месяцев гарнизонный патруль явился арестовать меня за растрату, ни пустить себе пулю в лоб, как подобает офицеру, ни даже подняться с груды вскрытых ящиков и отпереть им двери склада я не смог - от чрезмерного комментажа у меня отнялись ноги и я сделался совсем как идиот. На суде я крючился от ломки и вопил о желании "посмотреть другие варианты по кастингу присяжных". Прокурор требовал каторги, но военный суд, опасаясь огласки, повернул дело так, что, якобы, я повредился умом, спасая ящики с дизайном из огня.
Разумеется, о продолжении карьеры не могло быть и речи, и едва острая фаза миновала, я принял постриг в одном из отдаленных северных монастырей.

Здесь, в скиту, в суровом труде и обете я обрел новую жизнь. По гроб жизни буду Бога молить за братьев и О. Филимона, что преодолел мой постыдный недуг, наложив на меня послушание отказаться от зрения, ибо сказано: Если правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя.

Так я и поступил.

Но даже теперь, когда искушающий свет мира навеки померк для меня, нет-нет да и случится ночь, когда мне снится свежий дизайн в почте, и я, весь в поту, вскидываюсь с криком: "еще более органично вписать логотип в плашку!" на греховных устах. И до зари хлещу себя кнутом и горько плачу, и молюсь Богу, но не за себя, ибо недостоин, но чтоб уберег других молодых людей пройти по моим стопам.

Заклинаю молодых людей: не комментируйте. Даже не пробуйте. Не повторяйте моих ошибок, пусть моя разбитая жизнь станет для вас предостережением. В этом одном я вижу цель своего существования и мысль о том, что моя печальная судьба, возможно, убережет какого-нибудь чистого молодого человека от соблазна комментажа, согревает остаток моих печальных дней.

Записано со слов брата Феоктиста, ныне схимника, а в прошлом поручика Черниговского Драгунского Полка, Г.Ю. Штольца.//