В зоопарк со знаменитой редкой гориллой женщина привела 16 детей. Служитель ей говорит:
- Все, опоздали. Мы закрываемся.
Женщина начинает взомущаться.
- Как же так, мы приехали гориллу посмотреть, я специально издалека  своих детей привезла...
- Так это что, все ваши дети?
- Ну да.
- Стойте здесь, я гориллу приведу. Она должна такое видеть.

Раннее утро. Кухня.
Муж с женой пьют кофе.
Жена (нежным голосом):
- Милый, ты не забыл, что скоро 8 марта?
Муж (поперхнувшись кофе):
- Шо, ОПЯЯЯТЬ???!!!

В средней группе детского сада к сентябрьскому утреннику меня готовил дедушка. Темой праздника были звери и птицы: как они встречают осень и готовятся к зиме. Стихотворений, насколько мне помнится, нам не раздавали, а если и раздали, дедушка отверг предложения воспитательниц и сказал, что читать мы будем своё.
Этим своим он выбрал выдающееся, без дураков, произведение Николая Олейникова «Таракан».
Мне сложно сказать, что им руководило. Сам дедушка никогда садик не посещал, так что мстить ему было не за что. Воспитательницы мои были чудесные добрые женщины. Не знаю. Возможно, он хотел внести ноту высокой трагедии в обыденное мельтешение белочек и скворцов.
Так что погожим осенним утром я вышла на середину зала, одернула платье, расшитое листьями из бархатной бумаги, обвела взглядом зрителей и проникновенно начала:
— Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосёт.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждёт.
В «Театре» Моэма первые уроки актерского мастерства Джулии давала тётушка. У меня вместо тётушки был дед. Мы отработали всё: паузы, жесты, правильное дыхание.
— Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Постепенно голос мой окреп и набрал силу. Я приближалась к самому грозному моменту:
— Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, топорами
Вивисекторы сидят.
Дед меня не видел, но он мог бы мной гордиться. Я декламировала с глубоким чувством. И то, что на «вивисекторах» лица воспитательниц и мам начали меняться, объяснила для себя воздействием поэзии и своего таланта.
— Вот палач к нему подходит, — пылко воскликнула я. — И ощупав ему грудь, он под рёбрами находит то, что следует проткнуть!
Героя безжалостно убивают. Сто четыре инструмента рвут на части пациента! (тут голос у меня дрогнул). От увечий и от ран помирает таракан.
В этом месте накал драматизма достиг пика. Когда позже я читала в школе Лермонтова «На смерть поэта», оказалось, что весь полагающийся спектр эмоций, от гнева до горя, был мною пережит еще в пять лет.
— Всё в прошедшем, — обречённо вздохнула я, — боль, невзгоды. Нету больше ничего. И подпочвенные воды вытекают из него.
Тут я сделала долгую паузу. Лица взрослых озарились надеждой: видимо, они решили, что я закончила. Ха! А трагедия осиротевшего ребёнка?
— Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: «Папа, папа!»
Бедный сын!
Выкрикнуть последние слова. Посмотреть вверх. Помолчать, переводя дыхание.
Зал потрясённо молчал вместе со мной.
Но и это был ещё не конец.
— И стоит над ним лохматый вивисектор удалой, — с мрачной ненавистью сказала я. — Безобразный, волосатый, со щипцами и пилой.
Кто-то из слабых духом детей зарыдал.
— Ты, подлец, носящий брюки! — выкрикнула я в лицо чьему-то папе. — Знай, что мертвый таракан — это мученик науки! А не просто таракан.
Папа издал странный горловой звук, который мне не удалось истолковать. Но это было и несущественно. Бурными волнами поэзии меня несло к финалу.
— Сторож грубою рукою
Из окна его швырнёт.
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадёт.
Пауза. Пауза. Пауза. За окном ещё желтел каштан, бегала по крыше веранды какая-то пичужка, но всё было кончено.
— На затоптанной дорожке, — скорбно сказала я, — возле самого крыльца будет он задравши ножки ждать печального конца.
Бессильно уронить руки. Ссутулиться. Выглядеть человеком, утратившим смысл жизни. И отчетливо, сдерживая рыдания, выговорить последние четыре строки:
— Его косточки сухие
Будет дождик поливать,
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
Тишина. Кто-то всхлипнул — возможно, я сама. С моего подола отвалился бархатный лист, упал, кружась, на пол, нарушив шелестом гнетущее безмолвие, и вот тогда, наконец, где-то глубоко в подвале бурно, отчаянно, в полный рост зааплодировали тараканы.
На самом деле, конечно, нет. И тараканов-то у нас не было, и лист с меня не отваливался. Мне очень осторожно похлопали, видимо, опасаясь вызвать вспышку биса, увели плачущих детей, похлопали по щекам потерявших сознание, дали воды обмякшей воспитательнице младшей группы и вручили мне какую-то смехотворно детскую книжку вроде рассказов Бианки.
— Почему? — гневно спросила вечером бабушка у деда. Гнев был вызван в том числе тем, что в своем возмущении она оказалась одинока. От моих родителей ждать понимания не приходилось: папа хохотал, а мама сказала, что она ненавидит утренники и я могла бы читать там даже «Майн Кампф», хуже бы не стало. — Почему ты выучил с ребёнком именно это стихотворение?
— Потому что «Жука-антисемита» в одно лицо декламировать неудобно, — с искренним сожалением сказал дедушка.

Я сказала "нет!", значит вынь.

Жирной быть классно. Сразу понимаешь, почему у тебя нет личной жизни. А когда худая – ищи причины, гадай, мучайся.

С утра в выходные, если просыпаюсь сама, то я добрая, а когда меня будят – справедливая.

SMS-ка жене.
Похищен инопланетянами... Ставят на мне опыты... Уже облили духами, измазали помадой, исцарапали всю спину, отобрали деньги... Через час обещали отпустить...

Мы наконец-то вступили в клуб развитых демократий. Бомбим кого хотим.

Есть два способа командовать женщиной, но никто их не знает.

Возвращается муж с работы. Жена так радостно:
— Оооо! Муж вернулся!
У мужа — ступор, глаза стеклянные… Через несколько секунд пришел в себя и как рявкнет:
— Дура! Думай, что орешь! Я ж чуть из окна не сиганул!

Было бы три, сказали бы про три. Но их всего два...

Странные люди. Я вот пять не знаю...

Уроки информатики - это такие уроки, на которых дети пытаются научить хотя бы одного учителя пользоваться компьютером.

Первое существо, которое создал Бог, говорило только "Hello World!" и умирало.

А знаете почему Надежда умирает последней?! Потому что это она всех кокнула!

Белаз является краш-тестом стены для краш-теста.

В любом доме у женщины всегда есть своя отдельнaя комната, и там онa веселится вовсю: хочет- борщ варит, хочет- посуду моет...

Не знаю, кто пишет сценарий моей жизни, но вижу - чувство юмора у него есть...

Вот все говорят, что нужно читать классическую литературу. А зачем? Мне, например, доподлинно известно, что Пушкин, когда писал "Евгения Онегина" - ни Толстого, ни Достоевского не читал.

- В биологическом университете скрестили муху и слона.
- И чего?
- А вы видели как оно в окно бьется?

О современной терминологии. Она пришлась бы по вкусу и деятелям прошлого. Вот, скажем, Иосиф Виссарионович Сталин весьма одобрил бы "гиперссылку", а Иван Грозный, думаю, вдохновился был "кол-центром".

Отредактировано DoctorLector (2017-03-05 07:29:56)

Кто сказал, что сила всегда измеряется в ньютонах? Сила воли измеряется у женщины в килограммах, а у мужчины — в литрах.

- Что там читаешь?
- Завещание Новодворской. Прикинь, написала, что СССР не победил Германию.
- Я всегда подозревал, что не было никакой Новодворской. Это был переодетый Геринг.

- Холмс, почему мужчины в любви более рассудочны, а женщины более чувственны?
- Элементарно, Ватсон! У мужчин в любви участвует больше голов, а у женщин - губ!

Отредактировано DoctorLector (2017-03-06 08:24:42)

!