Автор: Шваб
mail:
Время: 14.10.13 19:33
Баварские легенды.

Я о чём. Издаётся в Германии эдакий "баваризированный" журнал Servus. Кроме прочего есть в нем совершенно очаровательный литературный раздел "Баварские легенды". Всякий раз, когда читаю, жуть как хочется сказануть всё это ещё раз по-русски.

__________________________

пересказано Михаэлем Кёльмайером

(предисловие рассказчика)

...К тому, кто изобрел страдания и смерть (а предположим, что это кто-то, с кем можно вступить по этому поводу в диспут), - о, уж к нему у нас имеются кое-какие вопросы по этому поводу. Например: «Зачем?»

Что, какие ещё вопросы? Да этого одного уже и достаточно, в общем-то. Но поскольку ответ на этот вопрос очевиден (жили бы мы вечно и были вечно здоровыми, давно б оттоптали друг другу все ноги; коли на то пошло, это ж натуральный бред сумасшедшего...), то вопрос второй: если уж мы должны умирать, для чего нам непременно знать об этом? Не лучше ли оставаться на этот счёт в неведении, и с легким сердцем заниматься всеми теми нашими глупостями, которыми мы и так занимаемся, но тут хоть сердцу было б веселее, полагай мы, что жить будем вечно?

В глубине души о том, кто нас создал, и создал именно такими, мы не слишком-то хорошего мнения. Мы называем его богом, но думаем, что он ничуть не лучше дьявола. Есть много историй, которые рассказывают о неприятных чертах божественного характера. Например, о его мстительности. Конечно же, всегда найдутся люди, ловко выворачивающие плохие черты наизнанку и превращая их в хорошие. Но мстительность остается мстительностью, и божественной мы боимся куда больше, чем человеческой.

Да вот, например. Давным-давно, в уютной долине между Кобургом и Айсфельдом стоял город. Нынче течет на том месте ручей. И прекраснее того ручья не найти; точно говорю, в лучшем случае найдёте равный по красоте. Это - ручей Лаутер.

Как правило, город называют по реке или ручью, на берегу которого он стоит; в этом же случае всё было наоборот: своё имя ручей получил благодаря тому, что когда-то тут стоял город с таким названием. И только когда он исчез, а на его месте не осталось ничего, кроме русла, вот тогда-то ручей Лаутером и назвали.

И сделали это из чувства протеста. Да! Для того, чтобы непременно осталось хоть что-то, что напоминало бы о том городе.

"Если придется вам быть в долине между Кобургом и Айсфельдом, можете указать пальцем на любого встречного и сказать: "Мне нужно поговорить с тобой..."."

Лаутерцы приняли собственную Конституцию. С этого всё и началось. Они решили стать самым счастливым городом в мире. Именно поэтому первая статья их Конституции гласила: "Лаутер - счастливый город. Каждый житель обязывается сделать всё, в его силах возможное, чтобы так оно и оставалось."

Легко сказать, и написать на бумаге - легко. Но как сделать?

Оказалось, тоже просто. Если лаутерцу становилось плохо - допустим, прогорел на каком-то деле и остался без денег; или был влюблён, но безответно; или просто ночью кошмар приснился - он указывал пальцем на кого-нибудь прямо посреди улицы и говорил: "Мне нужно поговорить с тобою".

Эта фраза была чем-то вроде пункта текста присяги, принятой лаутерцами. После неё любой, к кому она была обращена, бросал все свои дела, выслушивал горемыку, а затем делал всё, что только было в его силах, чтобы утешить страдальца, или хоть как-то уменьшить его боль. Как следствие, в Лаутере несчастливость быстро сошла на нет, и потому вскоре стало большой редкостью, чтобы один гражданин указывал на другого и произносил: "Мне нужно поговорить...". Ну а это, в свою очередь, привело к тому, что лаутерцы стали жить долго, - много, много дольше, жителей других городов.

Ведь счастье укрепляет и тело, и дух, это доказано.

Какова укрепляющая сила счастья, можно было заключить из того, что вскоре в Лаутере не осталось ни одного человека, кто мог вспомнить, чтобы кто-то когда-то умирал. То есть никому не приходилось оплакивать умерших. Кладбище рядом с городом превратилось в игровую площадку для детей - не из непочтительности, а потому, что не нашлось в городе никого, кто бы помнил, что такое кладбище.

Надгробные плиты оставили стоять: имена, выбитые на них, использовали для того, чтобы учить детей чтению. Ну и при игре в прятки хорошо было за ними укрываться.

Кроме того, лаутерцы забыли и о том, для чего нужна церковь. Она стояла посреди города, монументальная, пахнущая внутри ладаном, украшенная великолепными фигурами в золотых платьях, - ни дать ни взять, лучшее место для проведения праздников!

Ведь тот, кто счастлив, охотно празднует. А там, где один помогает другому, все друг другу рады.
Да и в чём вообще смысл праздников? Только в том, чтобы лишний раз продемонствировать взаимную приязнь.

Поэтому у лаутерцев праздников было много. Проводили их в церкви: для чего ещё такой, прямо скажем, огромный дом может быть нужен, они не знали. Забыли. А почему забыли? Потому что в церковь ходят молиться; а молятся – будем честными до конца - только когда плохо. А когда хорошо - не молятся. Вот и забывают, для чего церковь.

Но он не так себе всё это представлял, тот, кто сделал нас смертными; теми смертными, которые знают, что они должны умереть; нет, он не так всё задумал.

Откуда нам известно, как именно всё было задумано? Так от священников. Они такие вещи знают, и несут своё знание людям. Вот и становится это известно нам с вами.

И вот однажды пришел священник и в этот город.

Лаутерцы приняли его приветливо. Спросили, собирается ли тот остаться. Они хоть и были дружелюбны к чужакам, но неопределённо долгого их пребывания не одобряли. Либо оставайся навсегда, либо только на два дня. А уж если навсегда, то – будь добр принять Конституцию.

Однако, мирскую Конституцию священник принимать вовсе не желал.
Получалось, что на всё, что было ему сказать лаутерцам, оставались всего два дня.

- Вы грешники! - заявил он.

Этого лаутерцы не поняли.

И священник разъяснил:
- Ну, например... - сказал он. - Например, День всех святых и День поминовения усопших. Знаете, что это?

Этого лаутерцы не знали.

- Ну вот - пожалуйста! - воскликнул священник. - Вы живёте и не поминаете своих усопших. Это грех.

Этого лаутерцы опять не поняли.

Пришлось священнику объяснять им, кто такой усопший и что такое смерть. Такой проповеди у него еще не бывало.

После неё лаутерцы сказали:
- Теперь мы знаем, что ты имеешь ввиду. Но День поминования мы отмечать не можем, поскольку нет среди нас никого, кто может припомнить хоть одного умершего.

- Вот! - закричал священник. – Вот!

Потом все видели, как он бежал в церковь, а затем и слышали, как запер за собой церковную дверь.

Из двух дней, что разрешено было священнику оставаться в городе, в первый он проповедовал, как уже было сказано, а во второй - молился в церкви своему богу. Он просил, чтобы и в городе Лаутер имелось всё положенное, а именно: болезни, страдания и смерть.

И его бог услышал.

Когда на календарном горизонте забрезжил День всех святых и поминовения усопших, в городе умер ребёнок. Сперва он закашлял, его начало знобить, а затем, охваченный жаром, он скончался. На следующий день умерли три ребёнка: они кашляли, их знобило, они метались в жару и умирали. И это продолжалось и продолжалось...

Мои губы сводит от боли, когда я говорю вам: в течение месяца в городе умерли все дети! Их похоронили на детской площадке, которая когда-то была кладбищем. И когда настал День всех святых и поминовения усопших, у лаутерцев стало, наконец, кого оплакивать.

Такого плача ещё не слышал мир доселе. На миллионной слезе, выкатившейся из глаз лаутерцев, ангелы перестали считать, - а ещё и полдень не наступил.

Слёзы затопили всё кладбище и превратили луг в болото, в котором и сгинули все скорбящие. Но и под землёю плакали лаутерцы: их мёртвые тела продолжали рыдать так, что слёзы текли под землёю не хуже, чем до того текли по поверхности, - на стомиллионной слезе перестали считать даже черти в преисподней, - да так, что вся долина превратилась в болото, которое засосало в себя весь город.

Вот так-то.

Однако же, остались люди, которые иногда бывали в том городе, и даже подумывали переселиться и принять тамошнюю Конституцию, люди, которые тихо скорбели о Лаутере. Они-то и дали имя ручью. И они же поселились в тех краях, основали деревни и дали им имена вроде Верхнего Лаутерна, Нижнего Лаутерна, Дальнего Лаутерна или Лаутернбурга.

Эти деревни есть там по сию пору.

И вот что я вам скажу: ежели случится быть в долине между Кобургом и Айсфельдом, укажите пальцем на любого встречного, произнесите: "Мне нужно поговорить с тобой..." – и вас примут со всей сердечностью.
Со мною именно так и вышло.